Зима 1941-1942 года для жителей осажденного Ленинграда была особенно тяжелой.
В ту зиму ленинградцы съели все, даже домашних животных. Лишь единицы из домашних питомцев, тщательно скрываемых хозяевами, смогли пережить то страшное время. И тогда измученный город постигла новая беда — его стали наводнять крысы.
К весне 1942 года в блокадном Ленинграде ослабевшие от голода люди умирали тысячами ежемесячно. Вездесущие крысы, массово расплодившись, поедали трупы, которые не успевали уносить из квартир похоронные бригады. Свора серых грабителей проникала везде, уничтожая все на своем пути, поглощая то немногое, что оставалось еще из съедобного у ленинградцев.
Бороться с этой напастью было просто некому: подавляющее большинство кошек с наступлением жуткого голода было съедено. Кроме того, крысы являлись разносчиками смертельных болезней, а это уже было весьма серьезно. Опомнились люди уже тогда, когда нужно было что-то предпринимать.
Кошек в городе практически не осталось, однако их еще можно было купить на рынке, но стоили они баснословных денег — хвостатых и усатых выменивали на хлеб или золото. «За кошек отдавали самое дорогое, что у нас тогда было, — хлеб, — вспоминала впоследствии блокадница Зоя Корнильева. — Я сама оставляла понемногу от своей пайки, чтобы потом отдать этот хлеб за котенка женщине, у которой окотилась кошка».
Как рассказывала после войны одна из выживших блокадниц, будучи еще девочкой, она стала свидетельницей трогательной картины весной 1942 года. Возле окна одного из домов толпой сгрудились отощавшие люди, которые радостно о чем-то переговаривались.
Подойдя поближе и заглянув в окно, блокадница замерла от изумления: на подоконнике с той стороны стекла лежала кошка, которая ласково вылизывала троих маленьких котят. «Когда я увидела это чудо, я вдруг осознала, что город выжил!» — вспоминала женщина со слезами на глазах.
Сегодня уже ни для кого не секрет, что, как только блокада частично была прорвана в начале 1943 года, руководство города обратилось к ярославским властям с просьбой поделиться с блокадниками дымчатыми кошками, которые считались лучшими крысоловами. И ярославцы, как сегодня вспоминают многие выжившие блокадники, откликнулись на призыв своих соотечественников, наловив и отправив в Ленинград четыре вагона усатых-полосатых спасителей.
К «кошачьей мобилизации» примкнули и сибиряки: в Тюмени, Иркутске, Омске и других зауральских городах нашей страны отлавливали опытных крысоловов и отправляли в город на Неве специально для защиты бесценных произведений искусства Эрмитажа и других ленинградских музеев.
Всего, по словам некоторых историков, в Ленинград прибыло пять тысяч «бойцов мохнатого спецназа». И кошки, как считают некоторые специалисты, действительно спасли город от полчищ серых оккупантов.
Как утверждают свидетели, несколько сотен кошек были «распределены» в музеи, на склады, а также на предприятия и заводы (дело в том, что крысы ели даже машинное масло и солидол). Остальные животные попали в хорошие руки горожан.
Вскоре популяция вредителей сошла на нет. Уже в наше время благодарные петербуржцы поставили кошкам в городе не один памятник, в частности коту Елисею и кошке Василисе. Во всяком случае, в городе на Неве до сих пор помнят и чтут тот подвиг, который совершила во имя людей «хвостатая дивизия».
КСТАТИ
Кошки кормили и воевали
Кошки, оказывается, не только освободили Ленинград от крыс. Некоторые из хвостатых просто кормили своих хозяев, добывая тех же самых грызунов и птиц, чем буквально спасали людей от голодной смерти. Ведь к концу 1942 года ленинградцы уже ели все, вплоть до дождевых червей, если таковых находили в неплодородной городской почве. Так что крыса на ужин в те дни была шокирующим для современного человека, но привычным для оголодавших блокадников делом.
Но мохнатые друзья человека не только кормили его, но и… воевали. Существует стойкая легенда о том, что в одной из частей противовоздушной обороны Ленинградского гарнизона «служил» кот, который на слух определял приближение к позициям зенитчиков бомбардировщиков противника.
Поначалу пушистик находился на положении приблудного кота: его подкармливали, а Васька всякий раз начинал истошно мяукать, когда к городу приближались фашистские стервятники. Но через некоторое время, когда польза от таких предупреждений стала очевидной, его уже официально взяли на довольствие и приставили к нему красноармейца, который должен был заботиться о мохнатом питомце. Удивительно, но на советские самолеты хвостатый слухач не обращал никакого внимания.
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Михаил Кербиков, заведующий отделом военной истории Ярославского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника: «Действительно, в Ленинграде в большом количестве расплодились крысы, которые ели все, что имело растительное или животное происхождение. Ослабевших людей они мало боялись. Это очевидный факт, подтвержденный воспоминаниями и упоминающийся в исторической литературе. С другой стороны, известно, что к 1942 году кошек в Ленинграде почти не осталось, их практически всех съели или они сами погибли от голода».
Сергей Викторович Яров, доктор исторических наук, глубочайший специалист по истории блокадной жизни, пишет в работе «Повседневная жизнь блокадного Ленинграда» про кошек следующее: «Их съели в «смертное время» и лишь позднее начали завозить в город, чаще всего возвратившиеся из эвакуации; на рынке они стоили недешево… <…> рост в 1942 году заболеваний желтухой, переносчиками которой и являлись крысы, вынудил искать более сильнодействующие средства. Примененный тогда, в конце 1942 года, метод заражения грызунов крысиным тифом оказался намного эффективнее, чему помогли и меры по очистке города». Таким образом, проблема крыс решалась с помощью биологических средств.
Упоминание об отправке нескольких вагонов ярославских кошек в Ленинград, увы, не подтверждается документами. Но эта «кошачья история» выглядит крайне трогательной, привлекательной, хочется надеяться, что она действительно была и усатые пушистики помогли обессиленным жителям города-героя.
НОВОСТИ НА КОШАЧЬЮ ТЕМУ
Достанется ли кошке Лагерфельда его $200 млн?
Сразу же после смерти известного модельера Карла Лагерфельда разгорелись страсти по его наследству. До сих пор толком неизвестно, кто станет владельцем его состояния, завещание еще не обнародовано.
Однако выяснилось, что часть его, 200 млн долларов, он отписал своей хвостатой любимице — кошке Шупетт. Правда, возникает одна щекотливая деталь: по французским законам животные не имеют права наследования. Но в Германии, откуда родом Лагерфельд, закон это позволяет. Так что станет ли Шупетт полноправной наследницей 200 млн, пока еще до конца не ясно.
Как сыры в масле
В одном из домов калифорнийского города Сан-Хосе живут необычные жильцы — кошки Тина и Луиза, оплату дома, питание и прочие расходы которых оплачивает отец хозяйки Виктории Эмит. Она уехала в другой город учиться, а в общежитии нельзя держать животных. В доме папы кошки не поладили с его агрессивным псом. Вот отцу и пришлось арендовать для них дом за 1500 долларов у своего приятеля Дэвида Каллиша, который и ухаживает за питомцами Виктории.
Полтора миллиона евро котику на молочко
В итальянском городе Вероне хозяйка, Анна Чечилия, завещала 1,5 млн евро своему коту Пилу. Всю жизнь Чечилия трудилась в правительстве Италии и скопила немалое состояние, причем она была незамужней и бездетной. Чтобы не скучать, приютила бездомного кота, которому и завещала все свое состояние перед смертью. Поэтому, когда она умерла в возрасте 88 лет, заботы о ее любимце, согласно воле Чечилии, взял на себя фонд вкладчиков, где Анна держала все сбережения. А после смерти кота уже его «законное состояние» унаследует зоозащитная организация.
Кстати, на сегодняшний день самым богатым в мире является кот Блэки (25 млн долларов) — любимец скончавшегося британского миллионера Бена Ри.
Источник: