Олегу Басилашивили есть что вспомнить. Фото РИА Новости
В глубине души я боюсь актеров, особенно талантливых. Профессиональный притворщик, часто даже не имеющий возможности выбирать, сегодня он – мерзавец, завтра – герой, послезавтра – Тень отца Гамлета. Грань между правдой и вымыслом год за годом стирается все основательнее. Все очевиднее становится и без того лежащий на поверхности сарказм заезженного комплимента «настоящий артист». Кем, в конце концов, он становится, оставляя душу, по кускам, на палках ролей, «так полюбившихся нашим зрителям»? Попроси его сказать что-нибудь от себя, убедительно изобразит искренность или все-таки скажет? Другими словами, жив ли он? Именно что в переносном, а не прямом смысле.
Хорошей возможностью получить ответ на эти и многие другие вопросы стала новая книга Олега Басилашвили «Палата № 26». Знаменитый актер вспоминает свою долгую жизнь, лежа в больнице. Но так как речь там идет и о сегодняшних днях, то отсылка к известному чеховскому произведению дает красноречивую характеристику нашего коллективного существования в целом.
Экспрессивная окраска и быстрая смена ракурса создают впечатление непосредственного общения. Короткие предложения, обилие знаков препинания в сочетании с хорошей корректурой делают чтение легким. Множество интересных подробностей, фактов – полезным.
Автору есть что вспомнить. Довоенное, военное детство. Профессиональное становление. Впечатления от встреч: Ельцин, Гайдар, Собчак, Товстоногов, Маршак, Астафьев, Конецкий…
Показательна история о том, как совсем молодым он, защищая в метро девушек-контролеров от пьяных безбилетников, дабы вразумить последних, представился: «Я из МГБ». А те оказались действительно из МГБ. Надо ли говорить, что от ареста героя спасло чудо. Оно же помогло ему через много лет в похожей ситуации. Когда, будучи на «первых заграничных гастролях» в Восточном Берлине, он едва не погиб, оказавшись в запретной зоне существовавшей еще тогда стены с Берлином Западным…
Судьба хранила автора не просто так. Отдельная тема, мимо которой трудно пройти историкам будущего и гражданам настоящего, – его депутатство времен 90-х, работа для страны, портреты ведущих политических деятелей переломного времени. «Ведь все наши, демократов, действия, были направлены к тому, чтобы люди жили лучше». И «все положительное – изобилие в магазинах, частные предприятия, обмен валюты, свобода выезда за границу – это то, что успели сделать Гайдар и демократы за шесть месяцев». «А вот эти реформы, судебную, правоохранительных органов и т.д., то есть реформы, призванные создать условия, при которых воровать в государственных масштабах будет невозможно, – …самые главные реформы и не дали провести Гайдару… И вот теперь мы имеем то, что имеем».
Не менее интересен и рассказ Басилашвили об актерских буднях. Когда, например, даже «элементарная» озвучка – многочасовой изнуряющий труд в жаркой, звуконепроницаемой студии, когда одна-единственная фраза повторяется десятки, сотни раз. «И это самое легкое, что есть в работе актера». На съемках «бывает, начинаем в девять утра и кончаем в девять утра». Но главный итог перевешивает все. Искренняя, хоть и не всегда очевидная, благодарность аудитории за то счастье, когда «безусловная правда жизни, льющаяся со сцены в зрительский зал, сама по себе, своим присутствием» борется «против повседневной и повсеместной лжи». Могу ошибаться, но думаю, что именно в этом самый большой вклад актера в будущее России.
Олег Басилашвили. Палата
№ 26. – СПб.: Лимбус Пресс,
Изд-во К. Тублина, 2018.
– 240 с.
Кстати, об ошибках. Есть ли у Басилашвили-автора разного рода неточности? Есть. Вот недоумевает он по поводу того, насколько неуместен в «фашистском Берлине» пароль «У вас продается славянский шкаф?» (фильм «Подвиг разведчика» 1947 года). Однако пароль этот герою Кадочникова дают для связи с подпольем в оккупированной немцами Виннице, не в Берлине. Далее. «Побежденные розовые немцы несут аккуратненькие ящички с едой». «Розовые немцы» – образ запоминающийся. И когда в другом месте мы сталкиваемся с ним опять («пенсионеры западные – розовые, в седых кудельках…»), то заграничные жители предстают уже довольно одноцветными.
Или: «…уничтожают Солженицына, губят в лагерях, судят за тунеядство гения Бродского…» Из этой фразы не совсем понятно, кто был в лагерях – Бродский или Солженицын? Или оба? Притом что Бродского, при всей трагичности судьбы, данная участь миновала.
Но и эти шероховатости работают, как ни странно, на автора, а не против него. Усиливают ощущение живого, которому «свойственно ошибаться». Потому, прекрасно понимая издателей, сравнивающих написанное актером с очередной прекрасной ролью, я подхожу к оценке его текста совсем с другой стороны. В книге Басилашвили виден человек. Это ее главная удача.
Источник: