Вначале новости. Церковь в лице митрополита Казанского Феофана выступила за законодательное ограничение анонимности в интернете. «Наверное, где-то сейчас появятся мнения, что опять церковники говорят то, что становится тормозом на пути свободного гражданского общества, демократии. Нет, мы за то, чтобы мы в конце концов не стали неуправляемой массой, которой, однако, кто-то где-то управляет, и не уничтожили бы друг друга», — сказал митрополит.
Это превентивное объяснение, конечно, не помогло. Борцы за свободу все равно оперативно клеймят церковников за препятствование гражданскому обществу. И борцов можно понять: анонимность в интернете — прекрасный способ имитировать это самое гражданское общество без его участия.
…Собственно дискуссия о «границах свободы», вспыхнувшая в последние дни с новой силой, по большому счету идет вокруг двух вопросов.
А именно: 1) существуют ли вообще недопустимые высказывания? и 2) если существуют — то кто должен определять границы допустимого?
Что тут еще крайне важно. На оба эти вопроса недавно появились ответы, и пришли они, если можно так выразиться, «снизу». Нынешний год стал первым годом, когда несколько вполне элитных карьер были похоронены не из-за каких-то преступлений — а из-за того, что элитарии беззаботно обидели граждан своими высказываниями.
Сначала, как мы помним, под гусеницы общественного мнения попала «графиня де Леруа Мерлен» — выразившая презрение к «победобесию ваты» и из главпиарщицы солидной торговой сети превратившаяся в довольно токсичного бродячего коуча.
Затем стремительно одолела карьерную лестницу сверху вниз областная министр труда, рассказавшая о стройнящих свойствах макарошек и пояснившая, что ей самой макаронную диету не позволяет статус.
Наконец, последней жертвой своего самовыражения (чья судьба еще не решена) стал совестливый кинорежиссер, решивший разоблачить миф о Ленинградской блокаде с позиции «начальники кушенькали качественные продукты». При том что история сохранила длинный список «начальников», в дни блокады погибших от голода.
И вот тут мы подходим к самому интересному.
Все эти крушения карьер произошли без участия лиц, позиционирующих себя как Голос Гражданского Общества — а иногда несмотря на их сопротивление. Эти лица проявили энтузиазм разве что в случае саратовской чиновницы (потому что она из ненавистной власти) — но, поскольку власть избавилась от нее моментально, интерес к ней был тут же потерян. В случаях же пиарщицы и режиссера коллективный Голос Гражданского Общества вообще трактует возмущение граждан как травлю инакомыслящих.
Причина, как представляется, проста. Вместо того, чтобы вместе с Голосом Гражданского Общества выходить на массовые протесты против Кремля или требовать освобождения «режиссера Сенцова» — граждане упорно формируют собственную повестку. И она с повесткой сословия, позиционирующегося как «посредник между обществом и элитой», трагически не совпадает.
Поэтому медиакласс никак не желает признавать граждан за истинное Гражданское Общество. А граждане, в свою очередь, не признают медиакласс за представителя своих интересов. И вместо того чтобы, как заведено в передовых странах, покорно делегировать ему право инициативы — обходятся без.
…Есть только одна версия, которая объясняет эту ситуацию.
Фокус в том, что Россия традиционно модернизируется скачками — и речь тут не только о государстве, армии, инфраструктуре и индустрии, но и об обществе. Россия регулярно проскакивает стадии, считающиеся на условном «Западе» непременными и обязательными, — и оказывается порой впереди передовых обществ.
В частности, похоже, мы проскочили стадию, на которой из мелкой и средней буржуазии, из авторитетов кварталов и предместий, династий издателей местных газет, попечителей школьных советов, членов местных масонских лож и прочая — в остальной «европейской» цивилизации сформировался непробиваемый класс-посредник. Во второе десятилетие двадцать первого века российские граждане вошли с центральным отоплением, водопроводом и инфопроводом в каждый мобильник. То есть от пресловутой «общинности» — быстро перешли к продвинутой индивидуальной свободе, позволяющей создавать и поддерживать инициативы напрямую, обращаясь сразу к власти-адресату.
Поэтому «оппозиционный медиакласс», навязывающийся гражданам в качестве Гражданского Общества, они зачастую воспринимают примерно как обнаглевшие управляющие компании, накручивающие какие-то свои фантазийные тарифы на их коммуналку. Гражданам не слишком нужны «лидеры их мнений» — у них оно и так есть. И прислушиваются они только к тем публичным персонажам, с которыми согласны. И только тогда, когда согласны.
Граждане сегодня по сути сами, объединяясь ситуативно, формируют и доносят до руководства страны свои представления о мыслимом и недопустимом, похвальном и непростительном.
Эти представления, повторим, не совпадают с представлениями медийной вип-оппозиции. Они глубоко «ватные» в смысле морали и политики. В них совершенно нет места темам, из поколения в поколение будоражащим привилегированное медийное сословие: свободе художника пилить госдотации в обмен на ураганное бичевание воров во власти; праву креативных журналисток из хороших семей на участие в госуправлении; праву оголодавших политтехнологов на выборные бюджеты и прочим вечным ценностям.
Граждане, лишенные руководящей и направляющей роли фрондирующего медиакласса, также против чечетки на отечественной истории, традиционных религиях и любви к родине. И там, где элитарии (чиновники или креаклы, не важно) откровенно выходят за пределы допустимого — граждане зачастую вполне эффективно умножают их величину на ноль коллективным усилием.
По теме:
В СК предложили упразднить анонимность в интернете
Минкультуры предложило определить критерии анонимности в интернете
Источник: ria.ru
Источник: