90 лет назад была открыта высочайшая вершина СССР, названная пиком Сталина.
Первым взошел на нее советский альпинист Евгений Абалаков, легендарный покоритель гор. Его внезапная гибель до нынешнего дня полна загадок.
Местные жители всегда называли эту гору Гармо, так ее и обозначили в 1913 году на картах участники экспедиции, руководимой немцем Вилли Рикмер-Рикмерсом.
В 1928 году Рикмерс вернулся сюда уже в составе советско-германской экспедиции, которая, собственно, и составила полный перечень данных о вершине, уточнив также ее высоту — 7495 метров, хотя ранее считалось, что она составляет всего 6650 метров. И только спустя 4 года выяснилось, что это совершенно разные горы: настоящая Гармо находится на 20 км южнее. Эти и некоторые другие разночтения получили в научных и альпинистских кругах термин «загадка узла Гармо».
Как бы то ни было, в 1933 году к 55-летию Сталина было принято решение покорить названную в честь вождя вершину. К этому мероприятию решили подготовиться основательно. Привлекли даже Академию наук СССР, организовавшую Таджикско-Памирскую экспедицию, в состав которой вошел и штурмовой отряд №29.
Само собой разумеется, что формировали отряд не просто из лучших альпинистов Советского Союза, а из людей, заслуживающих высочайшего доверия. К примеру, начальником его назначили спортсмена Александра Гетье, отец которого был личным врачом Ленина. А замещал его Николай Горбунов — бывший секретарь Владимира Ильича.
Самой экспедиции присвоили громкое название научно-спортивной, вручив альпинистам 50-килограммовую автоматическую метеорадиостанцию для установки ее на вершине пика Сталина. Это не считая увесистой поклажи из альпинистского снаряжения, продуктов и теплой одежды (на вершине температура достигала минус 40 градусов).
В августе экспедиция отправилась в дорогу. Но путь к горе оказался тяжелее, чем предполагали. Когда альпинисты подошли к ее подножию, продукты практически закончились. До высоты 7 км добрались лишь трое.
ПРЕМИЯ В 105 РУБЛЕЙ
А вершина была так близка — всего в нескольких сотнях метров. Она манила и притягивала, как магнит. Не останавливать же восхождение: в Москве могли не так понять альпинистов, не покоривших (страшно даже подумать!) пик Сталина.
Впрочем, у людей, воспитанных на идеях Страны Советов, не было даже доли сомнения на этот счет. И Александр Гетье, Николай Горбунов и Евгений Абалаков решили продвигаться к вершине, хотя яркое солнце нещадно слепило, а горная болезнь и тяжеленная ноша вконец измотали альпинистов.
К тому же, как назло, поднялась пурга. Ничего не оставалось делать, кроме как быстро установить палатки и ждать. Когда буря, завалившая людей в палатках снегом, утихла, выяснилось, что Александр Гетье не может двинуться — прихватило сердце. И альпинисты вдвоем отправились вверх. А вскоре и Николай Горбунов опустился без сил в какой-то сотне метров от вершины.
* Евгений Абалаков
Штурм продолжил один Абалаков. Впрочем, штурмом это назвать было трудно: он не шел, а карабкался по склону на четвереньках. Через каждые 10-15 метров альпинист вынужден был отдыхать по полчаса — сказывалось влияние разреженного воздуха.
И все-таки он покорил самую высокую точку в СССР, установив на ней советский флаг и оставив записку, которую положил в консервную банку. А потом было труднейшее возвращение в лагерь, куда он, почти ослепший от солнца, доставил своих полуживых друзей.
Кроме того, метеорадиостанция оказалась неисправна, и Евгений битый час ремонтировал ее. Зато теперь покорителя пика Сталина можно было по праву считать «сталинским» альпинистом.
В Москве заслуги покорителя оценили, выписав Абалакову премию в 105 рублей. И только через год ему все же было присвоено звание «Заслуженный мастер альпинизма СССР»: справедливость восстановил Климент Ворошилов, вручив Абалакову вместе с документами золотые часы с гравировкой.
СТРАНЫЙ «ГАЗ»
Однако для самого Абалакова восхождение на пик Сталина было лишь эпизодом в череде таких же штурмов: в разные годы он покорил все семитысячники СССР. Кроме того, в его активе было 50 самых высоких гор Советского Союза. Именно поэтому с началом войны его, как и многих других прославленных спортсменов, направили в ОМСБОН (отдельную мотострелковую бригаду особого назначения), в составе которой он принимал участие в битве за Кавказ.
Вообще Евгений Абалаков был весьма разносторонним и талантливым человеком. За год до восхождения на пик Сталина он окончил Суриковский художественный институт. Как член Союза художников СССР, он имел право создавать официальные скульптуры, картины и даже памятники, например Ленину, который перед войной был установлен в Керчи (в период оккупации был снесен фашистами). Или известную скульптурную группу «Альпинист и альпинистка».
Кстати, находясь на вершине пика Сталина, он смог сделать зарисовку окрестностей горы в научных целях. После войны продолжал альпинистскую, преподавательскую и творческую деятельность.
Умер Евгений в марте 1948 года — его скоропостижная смерть в расцвете лет для всех оказалась неожиданностью. Они с товарищем Юрием Арцишевским пришли в гости к своему другу и коллеге-альпинисту Георгию Беликову, жившему в коммуналке. Принесли бочонок вина, пошли в ванную, чтобы умыться… Там их и нашли утром следующего дня.
По официальной версии, они отравились бытовым газом, когда включили горелку под баком для горячей воды. Странно, почему Беликов вспомнил о них только наутро, а не отправился в ванную комнату, скажем, через 15-20 минут, чтобы поинтересоваться: что случилось, почему друзья не идут к столу?
Другую странность подметил знаменитый советский академик, врач Август Андреевич Летавет, который, узнав об обстоятельствах смерти, сказал: «Газ не выбирает: или все жильцы квартиры должны были погибнуть, или все остаться живы!»
Действительно, всю ночь газ распространялся по квартире, и никто не пострадал, кроме двух человек. Кроме того, в ванной были обнаружены следы борьбы. А тела погибших имели синеватый оттенок. Возможно, им подсыпали в вино отраву. Но кто?!
ВИНОВАТ УРАН?
Со временем выяснилась одна подробность: утверждали, что Георгий Беликов имел отношение к токсикологической лаборатории МГБ, в которой изучали свойства различных ядов. А ведь он мог спокойно подмешать что-нибудь в бокалы. Но зачем? Кому мешали обычные альпинисты? В том-то и дело, что Абалаков не был таковым.
Во-первых, Евгений Михайлович служил в ОМСБОН, а бригада подчинялась 4-му управлению НКВД. А во-вторых, еще во время войны и в послевоенные годы он участвовал в экспедициях по поиску урановой руды. И нашел ее, если судить по его регулярным отчетам в вышестоящие инстанции: залежи урана обнаружились в Узбекистане, Казахстане, Киргизии, Забайкалье, в том же Таджикистане и даже в его родном Красноярском крае, а также во многих других местах СССР. Курировал эти поиски, как сейчас уже хорошо известно, лично Берия.
Покорив все самые высокие точки Советского Союза, Абалаков уже планировал восхождение на Эверест: через полтора месяца должна была состояться его поездка в Гималаи. Излишне говорить, как отреагировало на планы своего сотрудника всесильное ведомство. Ведь атомная программа СССР была строго засекречена. А носитель этих секретов вдруг собрался за рубеж. Это было равносильно выезду из страны Курчатова.
Не важно, что Абалаков был на хорошем счету и тысячи раз проверенным, мало ли что могло произойти на чужбине. Рисковать руководство страны не могло. Скорее всего, именно поэтому в недрах МГБ и родилась идея не допустить этой поездки, что и произошло. А ведь Абалаков мог стать первым покорителем Эвереста.
В 1962 году в период десталинизации пик Сталина переименовали в пик Коммунизма. А в конце 1990-х власти независимого Таджикистана назвали его пиком Исмоила Сомони. Но Евгений Абалаков остался в памяти как человек, взошедший на эту вершину первым.
Источник: