Сергей Королев едва выжил в ГУЛАГе, многие будущие академики прошли через унизительные шарашки тюремного типа.
Пришла пора вспомнить еще об одном неординарном событии в судьбе главного идеолога отечественного ракетостроения и мировой космонавтики Константина Эдуардовича Циолковского. Вскоре после революции по невероятному стечению обстоятельств Циолковский неожиданно оказался на Лубянке по уголовному делу о шпионаже в пользу белых…
УЧЕНЫЙ – БОЖИЙ ОДУВАНЧИК
Несмотря на большое количество исторической хроники, биографических статей и книг, рассказывающих о жизни этого выдающегося человека, большинство авторов старательно обходят стороной загадочный арест Циолковского осенью 1919 года.
Дело в том, что после Октябрьской революции у властей существовали серьезные подозрения о причастности пожилого ученого с мировым именем к белогвардейскому подполью. Самое интересное, что для подобного мнения у чекистов были самые серьезные основания. Современная историография рисует Константина Эдуардовича Циолковского ко времени Гражданской войны пожилым, больным человеком, которого политическая жизнь в стране интересовала мало.
В то же время труды ученого, издаваемые как до революции, так и после нее, имели в обществе большой успех. Научно-популярные журналы со статьями Циолковского переходили из рук в руки, а книги зачитывались до дыр.
Разумеется, в годы революции и последовавшей за ней Гражданской войны в Советской России было не до научных изысканий, и Константин Эдуардович тихо жил затворником в провинциальной Калуге.
Так продолжалось до тех пор, пока осенью 1919 года за ученым не пришли из ЧК. Под конвоем Циолковского отвезли на Лубянку, открыв дело №1096. На первый взгляд, обвинения ученого в контрреволюционной деятельности выглядят абсурдными. Тем не менее проведенное расследование не смогло ни дать утвердительного ответа о виновности ученого, ни доказать его непричастность к белогвардейскому подполью. Впоследствии, когда Циолковский стал иконой отечественной космонавтики, об этом эпизоде его биографии предпочли забыть. Напрасно, дело-то было довольно интересным.
БЕЛОГВАРДЕЙСКИЙ СВЯЗНОЙ
Самое удивительное, что провокация чекистов в обвинении Циолковского в пособничестве белым была полностью исключена. Дело в том, что на ученого показали сами белогвардейцы, причем произошло это не на допросах в подвалах Лубянки, а в штабе армии Деникина.
Все началось с того, что красным офицерам Особого отдела 12-й армии большевиков Кучеренко и Кошелеву была поставлена ответственная боевая задача: внедриться в штаб армии Деникина. Войдя в доверие к окружению Деникина, они должны были информировать руководство Красной армии о передвижении войск врага.
Однако разведчики немного переусердствовали. Они настолько сблизились с руководством армии Деникина, что им было предложено на этот раз от имени белых перейти линию фронта и организовать работу хорошо законспирированных отрядов белогвардейского подполья. Все бы ничего, но начальник разведки Деникина князь Голицын-Рарюков сообщил двойным агентам, что в Калуге их связным станет пожилой учитель по фамилии Циолковский.
Именно он должен был указать фальшивым эмиссарам белой армии места явок подполья белых. Провокация была исключена, поскольку Кучеренко и Кошелев наукой не интересовались и о научных заслугах Циолковского ничего не слышали. К тому же Голицын-Рарюков лично выдал им адрес учителя в Калуге, которого им необходимо было навестить. Он же назвал пароль «Федоров-Киев».
Как только информация о том, что известный ученый является одним из связных белогвардейской организации «Союз возрождения России», попала в Москву, было решено устроить Циолковскому проверку. В том случае, если он ее выдержит, ученого бы не тронули, в случае же провала его ждала незавидная судьба.
НЕ ОТКРЫВАЙТЕ СЛУЧАЙНЫМ ГОСТЯМ
Проверку Циолковского должен был провести 16 ноября 1919 года агент ВЧК Молоков. Как и было запланировано, провокатор пришел в гости к ученому, с которым ранее никогда не был знаком.
Как ни странно, но после произнесенного пароля «Федоров-Киев» Константин Эдуардович очень обрадовался незваному гостю, представившемуся офицером разведки армии Деникина, и пригласил его в дом.
В ходе доверительного разговора, длившегося несколько часов, Молоков изо всех сил пытался выведать у ученого интересующую его информацию о белогвардейском подполье, поскольку именно она должна была окончательно подтвердить виновность ученого.
Увы, Константин Эдуардович говорил исключительно о своих научных исследованиях, а на слишком назойливые попытки гостя перевести разговор на противостояние красных с белыми разнервничался и пообещал донести на Молокова властям. При этом Константин Эдуардович подчеркнул, что в жизни его интересуют исключительно космические исследования и воздухоплавание. Услышав эти слова, провокатор оказался в затруднительном положении.
С одной стороны, адрес, полученный двойными агентами в штабе Деникина, и пароль оказались верными. С другой стороны, ученый в частном доверительном разговоре наотрез отрицал свое отношение к белогвардейскому подполью. Получалось, что либо Циолковский действительно ни при чем, либо он раскусил Молокова и специально водит его за нос.
Не исключался и третий вариант, что проверке подвергались сами чекисты: Голицын-Рарюков мог дать им адрес известного, но ни в чем не виновного человека, чтобы проверить, придут к нему чекисты или нет.
НА ЛУБЯНКЕ
От греха подальше Циолковского решили все же арестовать, чтобы затем в ходе следствия окончательно определить степень его виновности. Следующие десять дней с 19 по 29 ноября 1919 года ученый провел в общей камере на Лубянке.
К счастью для Константина Эдуардовича, соседи по камере научили его, что нужно говорить и как себя вести. На первом же допросе ученый в категоричной форме заявил следователю Ачкасову, что является последовательным сторонником советской власти и арестован по возмутительной ошибке. В ходе дальнейшей беседы Циолковский подробно рассказывал о своей научной деятельности, ни словом не упомянув о причине ареста. Все попытки следователя склонить его к разговору о белогвардейском подполье в Калуге и разведке Деникина ни к чему не привели.
Единственной серьезной зацепкой против ученого стал факт признания им пароля, полученного красными разведчиками в ставке Деникина. Однако Константин Эдуардович легко разрешил данное противоречие. По его словам, он действительно был знаком с неким Федоровым, живущим в Киеве, тоже ученым, с которым они состояли в переписке.
Как заявил Циолковский, нет ничего странного в том, что он пригласил человека, передавшего привет от старого товарища, в дом на чашку чая. На все провокационные речи гостя Циолковский, по его собственным словам, отвечал искренним негодованием, что было абсолютной правдой. Тем не менее дотошный следователь ученому не поверил.
Перестраховываясь, Ачкасов написал заключение предварительного расследования с двойным смыслом. По его мнению, с белыми Циолковский отношений действительно не поддерживал. С другой стороны, как утверждал следователь, Циолковский являлся проницательным человеком, способным разоблачить провокатора чекистов и обмануть его, не выдав данных о Союзе возрождения России.
В качестве наказания Ачкасов в письменном виде предлагал, учитывая заслуги ученого перед страной, его пожилой возраст и многочисленные болезни, заключить Циолковского под стражу без привлечения к обязательным работам сроком на один год. Зная физическое состояние ученого, можно было быть уверенным, что назад он бы не вернулся.
Однако, к счастью для ученого и российской науки, его дело для вынесения окончательной резолюции попало к начальнику Особого отдела Московской ЧК Е.Г. Евдокимову. Внимательно ознакомившись с делом ученого, он перечеркнул рекомендации следователя и красными чернилами поверх них жирно написал: «Освободить и дело прекратить». Спустя несколько часов 1 декабря 1919 года Циолковский был уж на свободе.
Сегодня сложно сказать, чем руководствовался в своем решении Е.Г. Евдокимов. Возможно, он был просто хорошо образованным человеком, решившим спасти для отечественной науки выдающегося ученого.
Источник: