Барышня-крестьянка и графиня-извозчик

Стой и не дыши… Рисунок Николая Эстиса

Старость не радость. Ну конечно, чему тут радоваться. А все же иногда бывает – выйдешь из дома, посмотришь на солнышко, строчку чью-нибудь вспомнишь. Особенно хорошо, когда утром это случается. А может, стихи нарочно кто-то придумал, чтобы эту дурацкую поговорку про старость опровергнуть? Ну, не опровергнуть, а хотя бы немного смягчить. Вчера вот вышел на улицу, и прямо с порога мне кто-то будто в самое ухо произнес:

Все чернила вышли, вся бумага,

все карандаши,

на краю бузинного оврага

стой и не дыши.

(…)

Вот! Ни с чем, конечно, 

не сравнимый

Сколок с пенья льдин.

Первый, пробный, 

но неоспоримый.

Вот еще один.

Вот опять! Раскатисто 

и тесно.

Тишь… В листах куста

Происходит перемена 

места –

Веточка не та.

И покуда тишь 

не раскололась

Льдиною на льду,

Есть во всем

Извечный жаркий голос:

«Что же ты, я жду».

Замиранье целого оврага,

Листьев и души.

Все чернила вышли, вся бумага,

Все карандаши.

Это стихи Владимира Соколова.

… Стой, не дыши и слушай соловья.

А соловей-то как заливается! Так заливается, кажется, что не соловей это, а человек. Такой же, как мы, грешные, – только по-особенному мягкий какой-то у этого человека голос.

Говорят, сам Александр Иванов, пародист ехиднейший из ехидных, признался когда-то, что, услышав строки Владимира Соколова («Как он ликует божественно/ Там, где у розовых верб/ Тень твоя, милая женщина,/ Нежно идет на ущерб»), он уронил на стол свое перо и заплакал… И палаческое перо пародиста заплакало вместе с ним.

Хорошо бы прожить жизнь так, чтобы и гробовщику стало жалко, когда ты умрешь, мечтал когда-то Марк Твен.

Жизнь прошла. 

И как перед началом

Новой – даже страшно 

произнесть –

Обещанье счастья прозвучало

В воздухе, как тающая весть.

Это был какой-то новый 

город,

Где совместно осень и весна.

Ветер брал, как в юности, 

за ворот,

За углом мерещилась она.

Было все до ужаса знакомо,

Вплоть до снега, листьев 

и дождя.

Но нашел я только 

номер дома,

Самого подъезда не найдя.

Отчего же я не поразился,

Что в минутной 

вечной тишине

Совершенно юным отразился

В навсегда исчезнувшем окне…

А бывают другие стихи. Бывает даже, нас кто-то брутальностью своей соблазнить пытается. Услышишь и подумаешь: ну, разогнался! Будто мы невинные девицы какие-нибудь. Да уймись ты – подумаешь – мы всякое видали, нас этой подростковой бравадой не проймешь.

Иногда, как порыщешь по Интернету, покажется тебе вдруг, что все литераторы мужского пола и почти все женского равняются теперь на одну только уголовную феню. И едва лишь какая-нибудь нежная барышня – этакая барышня-крестьянка современная – вступит в эту реку, в эту строчечную Ангару поэтическую, едва искупается в ней, тут же начнет всем доказывать, что она не барышня-крестьянка, а графиня-извозчик.

Нет, ребята, друг друга этой своей показной грубостью соблазняйте, а нам, старикам, и без ваших брутальных виршей есть чему радоваться. 

Источник: ng.ru