Риковер во время визита на атомную электростанцию Шиппингпорт – первую американскую АЭС. Там, внизу – ядерный реактор. Фото со страницы Комиссии по ядерному регулированию США в Flickr

14 декабря 1945 года в New York Times выходит статья «Атомная энергия – находка для флота», в которой вкратце излагается содержание доклада старшего физика-эксперта Исследовательской лаборатории ВМС США Росса Ганна на заседании спецкомитета Сената. Основной посыл Ганна: «Главная работа, которую должна выполнять в мире ядерная энергия, – вращать колеса и двигать корабли».

Физик, работавший на флот с 1927 года, вынашивал свою идею еще с той поры, как в конце января 1939 года узнал об открытии явления деления ядра атома урана, о чем было официально объявлено на Вашингтонской конференции по теоретической физике. Энергия, выделяемая в процессе деления одного ядра, была небольшой, но вот цепная реакция предоставляла колоссальные возможности для получения энергии, способной не только разрушать – как в случае с атомной бомбой, но и созидать – в виде атомной энергоустановки.

Впрочем, идея эта была отнюдь не нова. Еще в июне 1940 года советские ученые Владимир Вернадский и Виталий Хлопин писали: «Открытие в 1939 году явления деления ядра атома урана под действием нейтронов, сопровождающегося выделением огромных количеств энергии, и особенно тот факт, что процесс этот порождает возникновение новых нейтронов в количестве, превосходящем то, которое необходимо для того, чтобы его вызвать, впервые вплотную поставили вопрос о возможности использования внутриатомной энергии для нужд человечества».

Однако в New York Times идея создания атомной энергоустановки (АЭУ) была открыто высказана в США впервые. Тем упомянутая статья и интересна. 

А еще тем, что с ней, возможно, ознакомился Хайман Риковер, будущий «отец американского атомного флота». В этом абсолютно уверены американские военно-морские историки, хотя сам адмирал об этом не упоминал. Но в итоге именно Риковер «двинул» идею оснащения субмарин АЭУ, что должно было с ног на голову перевернуть саму суть подводной войны.

Термин «неограниченная подводная война» приобретал совершенно иной смысл – для АПЛ не требовалось постоянно подвсплывать для заряда аккумуляторных батарей, а ядерным реакторам не требовались тонны топлива, потребляемые прожорливыми дизелями. К тому же мощная АЭУ позволяла увеличить размеры и водоизмещение ПЛ, что позволяло увеличить боезапас. Атомоход мог бы совершать более скрытные и дальние переходы, снижалась бы шумность механизмов и т.п.

Дело оставалось за малым – надо было убедить в правильности своих идей руководство страны и консервативных адмиралов, а также… создать эту самую корабельную атомную энергоустановку.

Пока же кэптен Риковер, которому вскоре должно было исполнится 46 лет, освободил кресло начальника отдела электроэнергетических систем Управления кораблестроения ВМС и 16 декабря 1945 года, покинув Вашингтон, направился в Сан-Франциско, где ему надлежало поступить в распоряжение контр-адмирала Уолтера Килпатрика, заместителя командующего ВМС на Западном побережье.

«КЭПТЕН ВАШИНГТОН»

Контр-адмирал Килпатрик назначил Риковера главным инспектором по вопросам кораблестроения, и тому пришлось проводить большую часть времени, разъезжая по верфям Западного побережья США и контролируя их работу. Один из биографов Риковера – Фрэнсис Данкан – писал, что будущий адмирал, прибыв к новому месту службы, как будто попал в вакуумную колбу.

Дело в том, что после победы американский флот оставался не у дел, а подавляющее большинство моряков только и думали, как бы поскорее дембельнуться и наслаждаться всеми прелестями спокойной жизни на гражданке. Значительная часть инженерно-технических должностей на флоте тогда была занята офицерами-резервистами, которые вскоре должны были покинуть ВМС и оттого совершенно утратили интерес ко всему, что происходило на службе. Риковер впоследствии вспоминал: расхлябанность достигла такой степени, что когда он подписывался на судоверфи «Кэптен А. Линкольн» или «Кэптен Дж. Вашингтон», никто ни разу не обратил на это внимания.

Однако Риковер со всей присущей ему решительностью и принципиальностью «бросился на амбразуру». Первым делом он стал подробнейшим образом инспектировать все порученные ему объекты, заглядывая буквально в каждую щель, а затем потребовал от офицеров-инженеров на судоверфях в обязательном порядке носить рабочие комбинезоны, лично руководить всеми работами и в конце каждого рабочего дня представлять подробный письменный отчет.

Работу Риковера оценили, и в апреле 1946 года он получил от начальника Управления кораблестроения предписание подготовиться к годичной командировке в Массачусетский технологический институт, где с июня 1946 года ему предстояло прослушать курс «Ядерная энергия». Но в начале мая, когда Риковер уже паковал чемоданы, пришло новое указание – ехать в Вашингтон за другим назначением.

ПРОЕКТ «МАНХЭТТЕН» ПРЕОБРАЗУЕТСЯ

Вскоре выяснилось, что Риковера включили в состав группы специалистов ВМС – пять офицеров и три гражданских служащих, которых начальник Управления кораблестроения согласился направить в Оак-Ридж, штат Теннеси, где, накрытый плотным покрывалом секретности, располагался «Объект Х» – один из главных центров «Инженерного района Манхэттен» Министерства Армии США, работавшего над созданием ядерного оружия. В состав построенного в 1943 году центра входили экспериментальный графитовый ядерный реактор (объект Х-10), комплекс по обогащению урана (три завода – объекты Y-12, K-25 и S-50), различные обеспечивающие лаборатории, а также служебный городок на 30 тыс. человек.

Х-10 стал вторым в мире ядерным реактором (ЯР) и первым, предназначенным для непрерывной работы, имея главными задачами демонстрацию технологий и получение плутония посредством бомбардировки ядер урана. Заводы же Y-12, K-25 и S-50 предназначались для производства ядерного топлива и оружейных радиоактивных материалов путем осуществления процесса разделения изотопов методами электромагнитного разделения, газовой диффузии и жидкостной термодиффузии.

После окончания Второй мировой все работы по ядерной программе должны были перейти к гражданскому агентству (его еще предстояло создать), а в Оак-Ридж было решено приступить к изучению возможности использования ядерной энергии в невоенных целях и в качестве источника энергии для электростанций и различных силовых установок (впоследствии на Х-10 была получена первая партия «медицинских» изотопов, применявшихся для лечения рака).

В этой связи руководство центра предложило представителям различных отраслей промышленности и силовых структур командировать в Оак-Ридж специалистов «с целью организации и продвижения работ по созданию экспериментального ядерного реактора для гражданских целей», схема которого была предложена ведущим химиком проекта «Манхэттен» Фаррингтоном Даниэльсом (реактор с засыпкой из шаровых тепловыделяющих элементов). Предполагалось, что в условиях строжайшей секретности эти эксперты вместе с сотрудниками Оак-Ридж смогут в сжатые сроки изучить проблематику вопросов, связанных с созданием принципиально нового источника энергии и энергоустановки на его базе, а также вынесут свои рекомендации по данному направлению работ и выполнят предварительную проработку конструкции первого «гражданского» ЯР.

Кроме Риковера в состав отобранной Управлением кораблестроения ВМС для «стажировки» в Оак-Ридж рабочей группы вошли лейтенант-коммандеры Луис Х. Роддис (участник ядерных испытаний на атолле Бикини), Джеймс М. Данфорд (оба выпускники Военно-морской академии 1939 года) и Майлз Э. Либби (выпускник академии 1940 года, закончивший еще и Массачусетский технологический институт), а также лейтенант Рэймонд Х. Дик (получил степень по металлургии в Университете Огайо). Гражданскую часть группы составили Джон Симпсон, обучавшийся в Военно-морской академии сотрудник компании «Вестингауз», Гарри Стивенс, инженер-электрик «Дженерал Электрик», и Сид Саймон, специалист по материаловедению из Национального комитета по аэронавтике (предшественник НАСА). Утверждал состав группы лично заместитель начальника Управления кораблестроения вице-адмирал Эрл У. Миллз.

ГРУППА РИКОВЕРА

По приезде в Оак-Ридж кэптен Риковер был назначен заместителем полковника Уолтера Дж. Уильямса – руководителя отделения по работе с урановыми материалами. Остальные из «пятерки» прибыли в июне–сентябре, причем перед отъездом до них особо довели: они должны составлять свои отчеты не на имя Риковера, а на имя тех начальников, в подчинении которых будут работать во время командировки в ядерный центр. Согласно американским воинским уставам, служебные характеристики (аттестации) в этом случае должны были составлять именно эти армейские начальники.

Однако вскоре по прибытии Риковер собрал «квазиподчиненных» и сообщил им, что он в курсе тех указаний, которые они получили в Вашингтоне и ему «все равно», а потом добавил: «Но мне кажется, вы должны знать, что полковник Уильямс попросил меня подготовить на вас служебные характеристики». Офицеры позднее вспоминали, что с того момента они знали, «на кого они работают», а Риковер всю жизнь считал, что именно в тот день он получил «полный контроль над программой создания корабельной атомной энергоустановки».

Так в Оак-Ридж появилась Военно-морская группа, или группа Риковера: Роддис изучал вопросы, связанные с оборудованием реакторного отсека, Данфорд посвятил себя проблеме выработки с помощью ЯР энергии, необходимой для корабельных механизмов и оборудования, Либби занялся вопросами «дизайна», а Дик – вопросами, связанными с ядерным топливом, спецметаллургией и химией.

Разобравшись в проблеме, группа Риковера посчитала, что для флота наиболее подходящими могут оказаться три типа реакторов: с водой под давлением, с натриевым теплоносителем (ядерный реактор с жидкометаллическим теплоносителем) и газоохлаждаемый ядерный реактор. Но каждый из них имел свои недостатки и сложности с реализацией, особенно же всех интересовал ответ на вопрос: как себя будут вести различные конструктивные материалы под длительным воздействием сильной радиации? Никто тогда не знал, как правильно сделать надежный ЯР и все сопутствующие системы. И уж тем более никто не имел ни малейшего представления, как «впихнуть» реактор в достаточно ограниченный объем подлодки.

НОВОЕ АГЕНТСТВО

1 августа 1946 года президент Гарри Трумэн подписал закон о создании Комиссии по атомной энергии (КАЭ), в задачи которой с 1 января 1947 года вошло и создание корабельной АЭУ. К этому сроку все подразделения, работавшие по проекту «Манхэттен», должны были предоставить новой организации подробные отчеты. В ноябре бригадный генерал Николс поручил Риковеру подготовить аналогичный документ по направлению корабельных АЭУ. Однако тот находился в Военно-морском госпитале в г. Бетесда, поэтому в госпиталь из Оак-Ридж был вызван Роддис, отец которого занимал должность начальника Медицинского управления ВМС и смог, «используя свое служебное положение», организовать для Риковера отдельную «палату-кабинет», а вице-адмирал Миллз обеспечил все необходимые материалы. На выходе получился документ, озаглавленный «Атомные силовые установки для боевых кораблей», который Риковер поручил Роддису отдать «в нужные руки», а самое главное – начальнику морских операций (командующему) ВМС адмиралу Честеру У. Нимицу.

Однако руководителем совместной, ВМС и КАЭ, программы создания корабельной АЭУ от Управления кораблестроения был назначен не Риковер (на что он, судя по всему, рассчитывал), а контр-адмирал Торвальд Э. Сольберг, считавшийся одним из наиболее квалифицированных флотских инженеров в данной области и в 1944 году входивший, наряду с Миллзом, в состав спецкомитета, изучавшего возможности использования ядерной энергии в послевоенное время (среди основных направлений тогда была определена как раз корабельная энергетика). Риковер же, несмотря на такой не особо приятный для него поворот, продолжил изучение проблематики проектирования и эксплуатации корабельных АЭУ, определяя те подводные камни, которые могут встретиться на пути реализации программы.

Тем временем командировка в Оак-Ридж подходила к концу – в июле-августе 1947 года группе Риковера надлежало посетить разбросанные по всей стране лаборатории и ядерные объекты, с тем чтобы «найти что-нибудь полезное» для корабельной АЭУ. Среди них были Аргоннская национальная лаборатория, Лос-Аламосская исследовательская лаборатория, Лаборатория радиационных исследований в Беркли (сегодня – Национальная лаборатория имени Лоуренса) и Брукхейвенская национальная лаборатория на Лонг-Айленде.

4 июня 1947 года Риковер направляет Миллзу, уже ставшему начальником Управления кораблестроения, объемистый меморандум, в котором подробно, «на пальцах», объяснил, что не видит ни единого доказательства того, что КАЭ располагает желанием, временем или специалистами, способными создать корабельную АЭУ. В этой связи он предлагал сохранить его группу, однако Миллз отклонил предложение. В том числе по той причине, что в этом случае руководителем программы ВМС по ядерной энергетике пришлось бы назначать именно Риковера, а этому противилась большая группа высокопоставленных офицеров Управления кораблестроения и штаба ВМС.

И все же группа Риковера, приступившая к турне по американским ядерным объектам, неожиданно для многих начала «набирать очки»: специалистов лабораторий и предприятий поражали высокая эрудированность офицеров в «ядерных вопросах», их высокий энтузиазм и способность задавать «правильные вопросы». Так, талантливый химик лаборатории в Беркли, будущий лауреат Нобелевской премии и председатель Комиссии по атомной энергии Гленн Теодор Сиборг в своем письме к Оппенгеймеру отмечал, что он впервые работает с «таким целеустремленным, беззаветно преданным своему делу и упорным человеком», как Риковер, и считал, что тому удастся преодолеть оппозицию и добиться в итоге намеченных целей. Высокую оценку группе Риковера дал во время ее работы в Лос-Аламосской лаборатории и «атомный патриарх» Эдвард Теллер.

По завершении турне Риковер 20 августа отправил на имя Миллза служебную записку, в которой указывал: если флот намерен получить в ближайшее время в свое распоряжение корабельную АЭУ, необходимо срочно отобрать в Управлении кораблестроения группу специалистов и направить их в лаборатории Комиссии по атомной энергии для обучения, а ядром новой команды должна стать его группа. Миллз не ответил, и 28 августа Риковер направляет новое письмо, в котором предлагает использовать его группу «на двух стульях» – часть времени офицеры должны были проводить в КАЭ, а часть – в Управлении кораблестроения. Однако в сентябре 1947 года Миллз расформировал группу Риковера: Роддис отправился в подчинение к кэптену Альберту Дж. Мумме, занимавшемуся в Управлении кораблестроения атомной проблемой, Данфорд – в отделение Комиссии по военному применению атомной энергии, Либби вошел в состав группы офицеров связи Минобороны, отвечавшей за поддержание отношений между ВС и КАЭ, а Дика направили в исследовательский отдел Управления кораблестроения. Риковер же оказался в «подвешенном» положении. И хотя Миллз вскоре назначил его своим помощником по вопросам ядерной энергетики, но в качестве рабочего кабинета тот получил… бывшую дамскую комнату, которая тогда еще находилась в стадии преобразования!

Представить себе, что почувствовал заслуженный офицер, получив такой «кабинет», не представляется возможным, а сам адмирал Риковер, насколько известно автору, в своих воспоминаниях и беседах с журналистами и историками об этом эпизоде своей карьеры не упоминал. Современники же утверждают, что, увидев свое рабочее место, на полу которого еще отчетливо виднелись пятна – места, где находились до того унитазы, а в углах еще оставались части сливных труб, Риковер оказался в состоянии, близком к шоковому.

ФЛОТУ НУЖЕН АТОМОХОД!

Впрочем, главное заключалось в том, что его все же не выбросили из ядерной программы и Риковер мог продолжить свою важную работу. Посетив завод «Дженерал Электрик» в Шенектеди, где шла работа над ЯР с натриевым теплоносителем, Риковер убедился в том, что повлиять на мнение тамошнего руководства он не в состоянии, а потому отправился в Оак-Ридж, где пытались в то время заставить работать ЯР схемы Даниэльса. Попытки были безуспешны, так что Риковеру было достаточно легко убедить местных инженеров «внимательнее изучить» реактор другой схемы – с водой под давлением, предложенный директором отделения физики здешней лаборатории Элвином Вайнбергом (он еще в 1945 году запатентовал схему легководного ЯР, именно благодаря его усилиям в США получили развитие программы создания ЯР с водой под давлением и ЯР с кипящей водой).

Но у Риковера никак не получалось добиться серьезных подвижек в деле создания корабельной АЭУ, это было невозможно, пока межведомственная комиссия не определила, по какому пути пойдет проектирование флотского ЯР: «Дженерал Электрик» сделала ставку на ЯР с натриевым теплоносителем, «Вестингауз Электрик Корпорейшн» – на ЯР с водой под давлением, а «Эллис-Чалмерс Мануфэкчуринг» – на газоохлаждаемый ЯР. В то же время руководство КАЭ считало необходимым организовать на большей части доставшихся ей от проекта «Манхэттен» объектов производство компонентов ядерного оружия: наступила холодная война, и для уничтожения СССР могло потребоваться намного больше ядерных бомб, чем считалось изначально.

Тогда Риковер и Дик, с одобрения Миллза, стали «бомбардировать» адмирала Честера Нимица и министра ВМС Джона Салливана письмами, пытаясь донести до них мысль о необходимости скорейшего принятия на вооружение АПЛ, имеющей уникальные характеристики и огромные возможности. Если, по их мнению, приступить к проектным работам немедленно, первую такую ПЛ можно было бы получить к середине 1950-х годов. Наконец, 5 декабря 1947 года Нимиц одобрил предложение о создании АПЛ, а министр Салливан 8 декабря завизировал его решение и определил Управление кораблестроения ответственным за работы по данному направлению и за сотрудничество с КАЭ.

А уже 20 января 1948 года Риковер и Роддис направляют вице-адмиралу Миллзу служебную записку с предложением создать из специалистов управления особую рабочую группу по вопросам проектирования АПЛ и АЭУ, которая должна была иметь межведомственный характер – подчиняться начальнику Управления кораблестроения ВМС и председателю Комиссии по атомной энергии. Последняя, впрочем, отнеслась к этой идее весьма прохладно.

12 апреля 1948 года на очередной американской Конференции по вопросам ведения подводной войны – весьма авторитетного в Штатах мероприятия, в котором традиционно принимают участие высокопоставленные сотрудники и эксперты ВМС, профильных НИИ и других организаций – начальник Управления кораблестроения вице-адмирал Миллз выступил с «пламенной речью», в которой подверг резкой критике проволочку с созданием корабельной АЭУ, возложив вину за это на руководство КАЭ. «Работы по созданию атомной подводной лодки по вине Комиссии не продвинулись даже на 1%, проектированию ядерного реактора для ПЛ не присвоен статус официальной программы – а значит, на это направление не выделены людские и материальные ресурсы, и даже не сформирована специальная рабочая группа», – подчеркивалось в докладе, подготовленном для адмирала Риковером. Речь произвела должное впечатление, и морякам удалось заставить КАЭ присвоить разработке лодочного ЯР статус официальной программы.

Предполагалось, что руководить совместной программой будет контр-адмирал Сольберг, но 17 июня Сенат одобрил назначение его на пост начальника Научно-исследовательского управления ВМС – с 1 июля он вступил в должность и, согласно положениям Акта по атомной энергии, не имел отныне права работать над «атомным проектом». Тогда выбор Миллза пал, наконец, на Риковера – 16 июля тот был назначен руководителем программы от Управления кораблестроения, официально же его должность называлась «офицер связи Управления кораблестроения и Комиссии по атомной энергии». 4 августа Миллз утвердил штаты Отделения по ядерной энергетике Научно-исследовательского отдела Управления кораблестроения – во главе с Риковером, а уже к середине февраля следующего года последний располагал группой из 20 специалистов, половина из которых – офицеры флота, прошедшие дополнительную подготовку в Школе по изучению технологии ядерного реактора в Оак-Ридж или в Массачусетском технологическом институте. При этом в ноябре 1948 года председатель КАЭ принял решение образовать в Вашингтоне Отделение по проектированию ядерных реакторов, директором которого 1 февраля 1949 года был назначен Лоуренс Р. Хафстад, бывший исполнительный директор Научно-исследовательского управления МО США.

15 февраля 1949 года Риковер получает из Управления кадров ВМС предписание, согласно которому с 20 февраля ему надлежало занять должность директора Отделения по проектированию ядерных реакторов в Комиссии по атомной энергии, тогда как его служба в Управлении кораблестроения становилась «второстепенной». Это было как раз то, чего он так долго добивался. Риковер стал полновластным «хозяином» программы: как представитель одного агентства, он мог направить запрос в другую организацию, а как представитель последней – мог ответить на свой же запрос «в нужном ключе».

К тому времени выяснилось: газоохлаждаемый ЯР является малоперспективным в качестве «сердца» корабельной АЭУ, а потому у Риковера осталось лишь два варианта – ЯР с натриевым теплоносителем и ЯР с водой под давлением. На первый взгляд казалось, что в наиболее выгодном положении оказалась «Дженерал Электрик», схему ЯР с натриевым теплоносителем которой поддерживала КАЭ. К тому же последняя, отвечая за создание ядерного оружия, построила рядом с Шенектеди, в городке Нискаюна, Кноллскую лабораторию по атомной энергетике, которая принадлежала КАЭ, но находилась в оперативном управлении «Дженерал Электрик». Но, как вспоминал Риковер, там царил «коммерческий подход». Ему заявили: «дайте нам деньги – и мы все сделаем».

Тогда Риковер решил обратиться к руководству «Вестингауз Электрик Корпорейшн», которая тоже имела подряды по «атомной программе» и вот-вот должна была получить в оперативное управление Беттисскую лабораторию по атомной энергетике, построенную КАЭ в 1949 году в местечке Уэст-Миффлин, к юго-востоку от Питтсбурга. Руководству «Вестингауз» для «приобретения веса» необходимо было заполучить какую-либо программу создания ЯР, так что здесь интересы компании и Риковера совпали.

«РЕАКТОР ДЛЯ ДВИЖЕНИЯ»

Создание «реактора для движения» представляло собой весьма непростую проблему, какого бы типа ни был сам ЯР. Принятый Риковером на работу инженер Теодор Рокуэлл вспоминал позднее: «Не было почти ничего – все надо было создать в рамках одной программы, в том числе создать топливные элементы, конструкционные и иные материалы – такие как цирконий и циркаллой (цирконий, легированный оловом. – «НВО»), бериллий, гафний, урановое оксидное топливо и нержавеющие стали специальных марок. Необходимо было также подключать специалистов-радиохимиков, экспертов по жидким металлам и тяжелой воде, физике реакторов и радиационной безопасности, теплообмену и текучим средам, а также создать целую гамму специального оборудования и различных систем. Но в начале 1950-х значительная часть этих направлений была строго засекречена».

Кроме того, размещение АЭУ в достаточно ограниченном объеме ПЛ накладывало дополнительные требования – реактор должен был обладать высокой мощностью при малых габаритах, а система теплообмена – иметь высокий рабочий коэффициент. Также необходимо было обеспечить адекватную защищенность личного состава, особенно непосредственно работавших с АЭУ моряков инженерно-механической боевой части, от воздействия радиоактивного излучения реакторной установки. Поэтому многие склонялись к тому, чтобы сначала построить надводный корабль с АЭУ, а уже после того, как такой тип корабельной силовой установки будет отработан, – перенести реактор на подлодку.

Но Риковер продолжал убеждать всех: первоочередной задачей является разработка АЭУ для ПЛ, что позволит существенно повысить боевой потенциал подводных сил ВМС. Фактически оснащенная реактором субмарина могла бы находиться под водой неограниченное время, в пределах автономности по запасам провизии. Как шутили тогда подводники, атомная подлодка могла всплывать на поверхность только раз в четыре года – чтобы уволить «дембелей» и принять новых матросов.

Наконец, 19 августа 1949 года сменивший адмирала Нимица на посту командующего ВМС адмирал Луис Денфельд подписал распоряжение, которым программа создания корабельной АЭУ получала в ВМС официальный статус, к 1955 году такая силовая установка должна была уже быть установлена на первой субмарине.

«ЭЛЕКТРИК БОУТ» БЕРЕТ ВСЕ!

17 марта на заседании КАЭ было решено прекратить в Кноллской лаборатории работу по теме гражданского ЯР с натриевым теплоносителем, и 12 апреля 1950 года после трехсторонних переговоров – с участием КАЭ, Управления кораблестроения и «Дженерал Электрик» – было решено, что лаборатория отныне будет вести только два проекта: работать на огромный комплекс в Ханфорде (штат Вашингтон), производивший радиоактивные материалы и имевший в своем распоряжении «реактор В» (первый ЯР для промышленного производства оружейного плутония), а также осуществлять разработку корабельного ЯР с натриевым теплоносителем (такой реактор позже был установлен на «Сивулфе» – второй американской АПЛ).

В итоге Риковеру для его будущего «Наутилуса» достался ядерный реактор с водой под давлением, создаваемый «Вестингауз». Быстро решился и вопрос с выбором места постройки атомоходов.

Поскольку уже в течение длительного времени «Вестингауз» и «Дженерал Электрик» поставляли элементы ГЭУ и другое оборудование на строившие подлодки государственную Военно-морскую верфь в Портсмуте и частную верфь «Электрик Боут» в Гротоне соответственно, то и для программы постройки АПЛ было решено выбрать именно эти предприятия.

6 декабря 1949 года Риковер провел переговоры с генеральным управляющим «Электрик Боут» О. Помероем Робинсоном, который с удовольствием взял подряд на постройку атомохода – в войну верфь через каждые две недели спускала на воду по субмарине, но теперь сидела почти без работы. А 12 января 1950 года Риковер, Данфорд и Роддис вместе с генеральным управляющим Беттисской лаборатории Чарльзом Х. Уивером прибыли на Военно-морскую верфь в Портсмуте, чтобы изучить возможность привлечения ее к программе в кооперации с «Вестингаузом». Начальник верфи кэптен Ральф Э. Мак-Шейн был готов подключиться к проекту, но один из присутствовавших на совещании офицеров верфи выступил против – дескать, они слишком загружены подрядами по модернизации дизель-электрических ПЛ. Мак-Шейн согласился с подчиненным и отказался от предложения Риковера, который тут же, перегнувшись через стол, взял телефон и позвонил Робинсону, спросив, не возьмется ли «Электрик Боут» за контракт на вторую АПЛ. Робинсон, не раздумывая, согласился.

ДОРОГА К «НАУТИЛУСУ» ОТКРЫТА

Если флот намеревался получить первый атомоход в 1955 году, его надлежало включить в кораблестроительную программу 1952 года, но ее, согласно американскому законодательству, необходимо было направить в Конгресс для рассмотрения и одобрения бюджета уже в 1950 году. Времени оставалось всего ничего, и надо было еще успеть решить все связанные с этим вопросы. В частности, получить разрешение командующего и министра ВМС на включение АПЛ в программу 1952 года, причем начальники могли сделать это только на основании соответствующих рекомендаций своих групп советников.

28 марта 1950 года Риковер пришел на заседание такой группы при министре ВМС. Он особо подчеркнул, с каким трудом удалось добиться уступок от КАЭ и что если флот не захочет включать постройку первой АПЛ в программу 1952 года, то КАЭ просто перебросит ресурсы на другие проекты, и тут уж он не брался предсказывать, когда же реально флот получит первую АПЛ. На совещании возникли дебаты относительно того, чем должна быть первая АПЛ – опытовым кораблем или боевой субмариной, но Риковер твердо стоял на том, что полностью и всесторонне оценить потенциал нового образца военно-морской техники можно будет, только если корабль будет полноценной боевой единицей флота. «Морские волки» согласились с ним.

В итоге АПЛ была включена в кораблестроительную программу ВМС на 1952 год под номером 4 из 26 в списке, Конгресс программу одобрил, а президент Трумэн утвердил ее 8 августа 1950 года. Путь к атомному подводному флоту ВМС США был расчищен, дело оставалось за малым – спроектировать реактор и подлодку, а затем – построить их. 

Источник: ng.ru