Придумав два года назад фестиваль спектаклей о любви, Рязанский театр драмы нашел тему с богатыми возможностями – она о вечном, но никогда не теряет актуальности и в любые времена будет востребована зрителем. К тому же слово «любовь» в русском языке многозначно по смыслу, тематический и жанровый спектр у такого фестиваля может быть достаточно разнообразным, отвечая и самым разным интересам публики. Афиша нынешнего, III фестиваля, эти ожидания вполне оправдала. География форума была широкой: Пермь, Уфа, Москва, Псков, Актобе, Минск, Неаполь. Жанровая палитра — от комедии и мелодрамы до психологического детектива, драмы, притчи и рок-истории. При этом спектакли, выбранные организаторами из сотни заявок, сложились в программу крепкую, с внятным месседжем главной темы, понятой широко, но не «размыто».
Фото предоставлено пресс-службой
Рязанского театра драмы
Так, в лучшем, по решению жюри, спектакле фестиваля, «Мнимый больной» Русского театра Республики Башкортостан (Уфа), лирическая стихия вобрала в себя и одинокую тоску комического старика Аргана (Александр Федеряев), и историю молодых героев-любовников (Софья Венедиктова и Антон Болдырев), и — объяснение в любви самому старинному жанру с его искрящимся комедийным весельем. Ника Брагина с юмором стилизовала костюмы в духе мольеровской эпохи: белые букли, шляпы с перьями, кружева («Лучшая работа художника по костюмам). Актеры заразительно обыгрывали нарисованные гримом на их лицах комедийные маски, получая настоящее удовольствие от игры. Взрывы хохота сопровождали феерически смешную сцену отца и сына Диафуарусов (Тимур Гарипов и Дамир Кротов, «Лучший актерский дуэт»): Диафуцарус-fils, как школяр у доски, твердил наизусть не короткий мольеровский монолог, а Диафуарус-pиre отстукивал такт тростью. Спектакль Григория Лифанова, пусть и небезукоризненно выстроенный, разнообразно и остроумно взаимодействовал с мольеровским текстом и с сегодняшним зрителем, вызывая живой отклик зала на протяжении всего действия.
Вообще приз за лучшую режиссуру в этом году не достался никому, но постановочный уровень большинства спектаклей фестивальной программы был добротным, достойным, почти все они сумели увлечь благодарного рязанского зрителя интересной историей, ясным режиссерским посылом, слаженной игрой ансамбля.
Фото предоставлено пресс-службой
Рязанского театра драмы
«Продавец дождя» Пермского ТЮЗа в постановке его худрука Михаила Скоморохова вывел лирическую тему известной комедии Ричарда Нэша на первый план. Жизненное кредо «продавца дождя» Билла Старбака в чем-то созвучно «американской мечте», но Старбак – лирик и авантюрист в одном лице (обе эти ипостаси убедительно воплотил Александр Смирнов), вот почему пьеса просится в бродвейский жанр (она с успехом шла на Бродвее в 1950-е годы, затем по всему миру). Мастерски владея этим жанром, режиссер добивался и углубления психологического объема, отчего спектакль порой терял в динамике. Жюри, тем не менее, отметило за лучшую женскую роль Татьяну Гладневу, в ее Лиззи запомнились и сила характера, и мягкие лирико-комедийные краски. Театр увез также диплом за лучшую сценографию: Ирэна Ярутис искусно создала атмосферу засухи на американской ферме фактурами дерева и ржавого металла, в финале же, к восторгу зала, на сцену пролились настоящие потоки воды.
Фото предоставлено пресс-службой
Рязанского театра драмы
Приз за лучшую мужскую роль получил итальянский актер Мауро Раканати, сыгравший главного героя, Рамзи, в драме «Хлеб, история любви во время войны» Театра Луизы Гуарро (театр из Неаполя приезжает на Рязанский фестиваль уже во второй раз). Режиссер, руководитель театра, сама создала сценическую композицию по новелле палестинской писательницы Самиры Аззам «Хлеб спасения», в основе сюжета – любовь палестинского солдата и медсестры во времена арабо-израильской войны 1947-1949 годов. Политика в спектакле отходит на второй план, действие, закольцованное сценой преломления хлеба, вводит в сферу сакрального. Спектакль эклектичен, но некоторые сцены произвели впечатление очень сильное. В одной из них, завораживающе красивой, герой держит в руках длинное древко с прибитым к нему куском тонкого прозрачного полотна, плавно водит его в разных направлениях, световая партитура меняет целую гамму оттенков (Паскуале Суммонте, как и в прошлом году, отмечен за лучшую работу художника по свету), и жена Рамзи (Марилия Марчиелло) «купается» в волнах — моря, любви, страсти. Она погибнет, доставляя хлеб двум солдатам, отрезанным от своих, и в финале герой Раканати, наставив автомат на хлебные лепешки, не позволяя к ним прикоснуться, мучительно размышляет: как оставаться человеком, если есть хлеб, купленный ценою крови, — пока не разламывает этот хлеб в память о возлюбленной и ее жертве.
Фото предоставлено пресс-службой
Рязанского театра драмы
Белорусский ТЮЗ (Минск) привез «Дикую охоту короля Стаха» по повести Владимира Короткевича 1960-х годов (в 1979-м по ней был снят известный фильм Валерия Рубинчика). По сюжету, в чем-то близкому конандойловской «Собаке Баскервилей», фольклорист (Александр Гладкий), оказавшийся в имении древнего рода шляхтичей, распутывает сложную интригу, спасая от смерти последнюю представительницу рода (Марта Виноградова). Некоторая статика сценографического решения Виктора Тимофеева не способствовала заявленному жанру психологического детектива, при этом фактуры дерева и металла в небытовой подсветке создавали атмосферу мистической притчи. Этот жанровый сдвиг помог режиссеру, худруку театра Владимиру Савицкому (он и автор инсценировки) преодолеть идеологическую подоплеку повести белорусского советского классика, выгодно подавая ее художественные достоинства. Такому решению способствовала и музыкальная партитура Павла Захаренко: голоса старинных инструментов, причудливая мелодика национальных мотивов («Лучшее музыкальное оформление спектакля»).
К притчевому обобщению тяготели и две истории любви в «зооморфном» плане, прозвучавшие неожиданной рифмой, обе поставленные начинающими режиссерами, ориентированные на молодежную аудиторию, но интересные не только ей.
Фото предоставлено пресс-службой
Рязанского театра драмы
«Каштанка» Псковского театра драмы им. А.С. Пушкина, режиссерский дебют известной актрисы Юлии Пересильд, в постановочном плане проигрывала другим спектаклям фестиваля, однако получила специальный приз жюри «за поиск актуального сценического языка» — так был отмечен оригинальный замысел и жанр «рок-истории», адресованной молодежи. Героиня чеховской повести превратилась здесь в молодую девушку, которая выросла в среде дворовых рок-музыкантов, затем очутилась в сфере шоу-бизнеса, но отказалась от карьеры «звезды», вернувшись к своим друзьям. Хотя вновь сочиненный сюжет не слишком убедительно вырастал из первоисточника, спектакль трепетно обходился с чеховским текстом и покорил обаянием актерских работ, особенно исполнительницы главной роли Ксении Тишковой, в чем-то подхватившей лирическую актерскую тему самой Юлии Пересильд. Запомнилось, как в одной из сцен героиня Тишковой чисто, грустно, красиво пропела духовный стих «Житейское море играет волнами» — здесь были и стойкость, и смирение. Вернувшись в свою дворовую среду, эта Каштанка так счастливо и преданно ткнулась головой в плечо любимому Луке (Александр Овчаренко), что подумалось: такая, как она, где бы ни оказалась, не пропадет, любовью спасется.
Фото предоставлено пресс-службой
Рязанского театра драмы
Завершающим аккордом фестиваля стала «Черная бурка» Актюбинского театра драмы им. Т. Ахтанова (г. Актобе, Казахстан) по одноименной пьесе осетинского драматурга, известного театрального деятеля Георгия Хугаева – в его притче о собачьей верности человеку, наряду с общегуманистическими, прозрачны смыслы постсоветской истории. Это вторая режиссерская работа Данияра Базаркулова, недавно возглавившего коллектив театра, в котором объединились русская и казахская труппы. Спектакль идет на русском языке. Сам Базаркулов играет и главную роль пса Тузара, выбирающего между любовью-страстью к молодой волчице (Руфина Ибрагимова-Кылосова) и любовью-служением человеку. Запомнилась точная пластическая метафора: опустившись на одно колено, герой Базаркулова кладет руку на грудь хозяину (Владимир Венгер) – здесь и доверчивая преданность пса человеку, и рыцарское преклонение вассала перед сюзереном. Хозяин не оправдал доверия пса, но в его финальном монологе: «Я служил не ему, я служил Человеку», — верность служения оказывается оправданной сама по себе. В современном контексте, когда немало геополитических и прочих конфликтов возникает из-за горделивого стремления слабых восставать против сильных – нелозунговый пафос этого финала, подкрепленный всей партитурой талантливо сыгранной роли, транслировал редкий сегодня и благородный посыл. Мир зверей, спроецированный на мир людей, драматически и пластически выразительно был воплощен слаженной актерской командой, театр увез диплом за лучший актерский ансамбль, награду значимую для коллектива и его молодого лидера.
Рязань — Санкт-Петербург
Источник: