Фото pixabay.com
О том, какие мифы окружают такое социальное явление, как буллинг (травля школьниками своих одноклассников), обозревателю «НГ» Наталье САВИЦКОЙ рассказывает доцент кафедры психологии личности МГУ им. М.В. Ломоносова, ведущий научный сотрудник Федерального института развития образования (ФИРО) РАНХиГС Светлана КРИВЦОВА.
– Светлана Васильевна, что же такое «буллинг» и почему он именно так называется, а не просто «травля»?
– Явление существует столько, сколько существует человеческое общество. И в придворном Версале, и в Боярской думе оно тоже наверняка было. Не говоря уже о детских коллективах. Феномен описан в ХХ веке этологом Конрадом Лоренцом. Само слово «буллинг» (bullуing) произошло от слов «буйвол, самец, бык» (bull). Ученый занялся исследованием необъяснимого факта: внутри одного подвида происходит сознательное уничтожение собратьев. Причем это все случается не в стаях хищников, в стадах травоядных.
– Правильно я понимаю, что цель агрессии в человеческом буллинге – это подавить слабого?
– Скорее самоутвердиться за счет другого, и желательно безнаказанно. Объектом травли может быть и слабый, и вовсе не слабый человек. А вот инициатор травли – личность нездоровая, явно незрелая. Поэтому повсюду, где собираются психологически незрелые личности, вероятен буллинг.
Еще в 1914 году в Австрии состоялся первый конгресс, посвященный школьным суицидам и насилию. Проблема возникла, когда в Австро-Венгрии ввели обязательное среднее образование, того требовала растущая индустриализация экономики. Образование, казалось бы, должно улучшить жизнь общества, но в школах прошла волна насилия и суицидов. Власти, обеспокоенные этим явлением, обратились тогда к Фрейду. И он сказал, что школа – это место, где всегда были и будут возникать случаи агрессии, насилия, суицидов, потому что именно здесь сконцентрировались незрелые еще пока личности.
Поэтому, кстати, педагогика – очень опасная профессия. В незрелом детском обществе обязательно должны быть взрослые, которые бы помогали детям найти способы выхода из сложных ситуаций, могли бы сделать школу безопасной, чтобы она стала ученикам вторым домом. Взрослые отвечают за психологически безопасную атмосферу в школе.
– Как отличить буллинг от конфликта?
– Они похожи внешне, сразу не разберешь – подростки меряются силами или происходит травля. Конфликт сам по себе – вещь хорошая и нужная. Только в конфликтах укрепляется личность, человек вынужден учиться справляться со сложными ситуациями: анализировать, учитывать другого человека, принимать решения, согласовывать их со своей совестью и т.д. Но в конфликте нет ничего угрожающего сломом личности, а в буллинге есть.
Буллинг ничего не укрепляет и не развивает, только разрушает. Если перед нами буллинг, то должны будут проявиться следующие особенности: первое – жертва слабее тех (того), кто травит. Во-вторых, наносимый вред воспринимается жертвой остро, вызывая чувство беспомощности. В-третьих, все это происходит длительное время. В наших исследованиях обнаружено два типа буллинга: начинающийся (до полугода) и по-настоящему опасный, который может привести к суициду, – более полугода.
– Буллинг каким-то образом изменился за последние годы?
– Сам буллинг остается все тем же самым, но к традиционным способам травли добавились новые. Интернет помог его распространению и сохранению безнаказанности.
– Распространенность буллинга каким-то образом связана с социальным положением тех, кто травит и жертвы?
– Со времен первых международных мониторингов исследователя Дэна Олвеуса (к сожалению, Россия в них никогда не попадала) данные о распространенности буллинга не изменились: частота встречаемости буллинга не зависит от экономического уровня развития страны, школы, региона.
Это неверно, что эта форма насилия свойственна социально неблагополучным слоям населения и малообеспеченным людям. В 1956 году вышел роман английского писателя Уильяма Голдинга «Повелитель мух» о буллинге 12-летних детей из частной элитной школы, и тема ярко тогда зазвучала. Тот факт, что буллинг существует повсеместно, привел исследователей к выводу, что его причиной являются не социальные факторы и не факторы, связанные с отсутствием психологической культуры (может, они общаться просто не умеют), а что-то другое. Во всяком случае, коммуникативные тренинги, которые широко начали проводить для школьников в 70–80-х годах в США, никак не повлияли на распространенность буллинга. На реализацию разных неэффективных подходов к профилактике буллинга в США было потрачено немало средств, пока специалисты не согласились, что единственный подход, который наиболее реалистичен, клинический.
Все-таки инициируют буллинг дети с личностными расстройствами. Это такое эмоциональное нарушение, которое затрагивает многие сферы личности и отличается особой бесчувственностью к страданиям других людей. Формируется расстройство рано, уже к шести годам, поэтому, к сожалению, буллинг есть и в детском саду. Оно формируется из-за не очень или совсем неправильного воспитания в семье.
– Процент личностных расстройств всегда одинаков или он как-то коррелируется? Есть такой механизм, называемый цепной реакцией: вдруг появляются сообщения о нескольких вопиющих случаях сразу в нескольких местах. Заразен ли буллинг?
– Он может появиться где угодно и когда угодно, например в очень хорошей школе, в классе прекрасного педагога, как вспышка. Но это же не инфекционное заболевание, потому о его биологической заразности говорить не верно. Но если дети видят, что в их школе учителя беспомощны или равнодушны к буллингу, он начинает расширяться.
– Значит, все зависит от учителей?
– Учитель – очевидно, главная фигура в школе вообще, не директор, не родители, а учителя. Если учитель занят не отчетами и формальными документами, а может найти время, чтобы поднять глаза на живых детей, что он и должен вообще-то делать, тогда он заметит неблагополучие и отнесется к увиденному всерьез. И тогда он остановит буллинг, когда только первые его ростки стали заметны, не на стадии суицида жертвы, как можно раньше. С тех пор как в Америке и Европе стали исследовать буллинг и с тех пор как правительства большинства стран, которые считают себя правовыми государствами, недвусмысленно выразили свою позицию к буллингу на уровне президентов и парламентов, он стал уменьшаться. Значительное уменьшение случаев буллинга мы наблюдаем в тех странах, где 1) о буллинге знают и учатся его замечать, 2) есть согласованная позиция: буллинг – это зло, где проводятся антибуллинговые мероприятия и кампании. Тогда взрослые – и администрация, и учителя выучены тому, что к каждому подобному случаю нужно относиться серьезно. Способность распознать это опасное явление на самых ранних стадиях формируется у будущих учителей еще на уровне педуниверситетов.
– Что делать школе для предотвращения подобных случаев?
– Если в школе есть директор, который скажет: «Нет буллингу в нашей школе!» – то все будет нормально. Но если школа собрала людей растерянных, непрофессиональных, которые боятся любых конфликтов, не могут разобраться с детской групповой динамикой, когда репутация сильной школы исключает в их сознании вообще возможность чего-то подобного, тогда перед нами школа, абсолютно не защищенная от буллинга.
И есть еще один тревожный факт – выстроенная сегодня система образования не поддерживает тему борьбы с буллингом. Школа, где есть случаи буллинга, получает низкие баллы в региональных рейтингах. Попал ребенок в комиссию по делам несовершеннолетних – школа автоматически теряет баллы. К чему это приводит? Это мотивирует администрации школ не выносить сор из избы и закрывать глаза на подобные вещи у себя в коллективе. Руководство системы образования должно думать об этом: учебные заведения они подобными вещами просто подставляют.
– Есть еще такая тема – буллинг учителей. Я понимаю, что это отдельная тема разговора, но пару слов и об этом.
– Учителя в 100% случаях не понимают, что они совершают буллинг. Это аффекты, которые ими плохо осознаются, а значит, они их не могут трезво проанализировать. Учителя говорят в случаях, когда их уличили: «Нас так воспитывали, и мы так воспитываем!» Это не просто отсутствие коммуникативной культуры, это отсутствие способности учитывать свою субъективность, свои пристрастия, предубеждения, то есть все то, что требует честной саморефлексии, самопознания. А без опытов многих часов самопознания никому нельзя выходить на встречу с детьми.
Увы, эта тема (самопознание в профессиональной подготовке педагога), как и тема учительского буллинга, пока полностью закрыта в нашей стране. Она была гораздо более открытой ранее, даже в 90-е годы, трудные для страны. Я вижу в этом одно из пятен реформ системы образования.
Источник: