На фото Александр Золотухин
© «Example of Intonation» Fund
В программе «Форум» 69-ого Берлинского кинофестиваля показали «Мальчика русского» – полуигровую, полудокументальную историю о Первой мировой войне, юном солдате, потерявшем в сражении слух, но оставшемся воевать – отслеживать приближение вражеских аэропланов с помощью звуковых локаторов. И о музыке Рахманинова, которую в кадре репетируют современные молодые музыканты. Кинообозреватель «НГ» Наталия ГРИГОРЬЕВА встретилась в Берлине с режиссером фильма Александром ЗОЛОТУХИНЫМ – чтобы поговорить о его интересе к истории начала XX века, о работе с непрофессиональными актерами и о том, чем ему, как учитель, помог Александр Сокуров.
— Военная тема популярна в современном российском кино, но чаще всего речь о Второй мировой – почему вы решили снимать про Первую?
— Сценарий я писал еще будучи студентом мастерской Александра Николаевича Сокурова – тогда он порекомендовал всем своим ученикам составить список замыслов, которые каждому из нас было бы интересно реализовать. У меня были определённые темы, например, «человек на войне» – не конкретно Первой мировой, а в целом, или «жизнь людей в начале XX века в России». А потом я увидел в интернете фотографии акустических локаторов, мне стало интересно, что это такое, я начал искать информацию, узнавать, для чего они использовались. И это стало толчком для того, чтобы несколько тем объединились в одну общую – я понял, что теперь можно написать сценарий.
Кадр из фильма «Мальчик русский»
© Lenfilm Studio
— За время, которое прошло между появлением идеи, написанием сценария и съемками, как сильно изменился замысел фильма?
— Что касается первоначального сценария – не то, что бы от него мало, что осталось, но он очень изменился. Более того, если сравнивать готовый фильм с окончательной версией сценария, то они тоже сильно отличаются. Создание фильма – это процесс постоянного накопления и нарастания новых объемов. Это живой организм, который постоянно развивается. Если ты все знаешь наперед, то становится неинтересно. На каждом этапе – написания сценария, поиска актеров, на съемках – мы старались расширять смыслы, делать так, чтобы история обрастала новыми подробностями. С одной стороны, это режиссерская радость – находиться в постоянном поиске и работе, не знать наперед, что получится. С другой – ноша. Понимаю, что все равно того, что хотел первоначально, нет. Есть что-то другое.
— Была ли документальная – музыкальная – линия с оркестром, репетирующим Рахманинова, частью первоначальной задумки? Почему Рахманинов и почему не в виде саундтрека, а с музыкантами в кадре?
— С самого начала было понятно, что в фильме о человеке, который потерял слух, звук должен быть особенным, нужно уделить ему большое внимание. Выбор конкретных музыкальных произведений Рахманинова происходил уже позже, в процессе работы.
В кадре у нас молодежный оркестр Санкт-Петербурга под управлением Михаила Голикова – это современные люди, которые своим появлением делают историю более убедительной, создавая контраст. Зритель находится не в начале XX века, а здесь и сейчас, с этими современными ребятами-музыкантами, и будто бы вспоминает события тех лет. Подчеркивается определенная отстраненность. Современные музыканты играют Рахманинова, и этот выбор, конечно, тоже не случаен. Очень мощная, энергичная, волнующая – музыка предчувствия. Концерт для фортепиано с оркестром №3, написанный им в 1909 году, еще до Первой мировой, люди слушали и не могли представить себе, что так может звучать симфонический оркестр. Одновременно с этим есть и очень нежные, тонкие линии. Мне показалось, что это очень подходит истории про молодого паренька, внешне очень слабого, но способного любить, чувствовать, сострадать ближним. Он попадает в хаос исторических событий, которым не может противостоять – но пытается что-то делать, и в этом его сопротивлении проявляется все благородство его характера. И музыка это подчеркивает.
У нас не прямое цитирование Рахманинова – мы записывали по нотам, но потом все это дорабатывалось, комбинировалось, чтобы подчеркнуть хаос. Война не может быть красивой, а, значит, и в музыке не может быть гармонии, если это музыка войны. И мы старались подчеркнуть это звуковым монтажом. С другой стороны, хотелось привнести лирическую тонкую линию. Если спросить любого музыканта, что для него значит Рахманинов, то каждый скажет, что это очень русский композитор, в музыке которого есть понимание судьбы русского народа, ее предчувствие, и то, что красота и лиричность русского характера отражены в музыке.
Кадр из фильма «Мальчик русский»
© Lenfilm Studio
— Очевидно, что вы немало внимания уделили подбору актеров – типажей, которые внешне соответствовали бы эпохе. Искали среди обычных людей, непрофессионалов?
— Главный герой – действительно непрофессиональный актер. Но он очень верил в обстоятельства и на площадке мог перевоплотиться, сопереживал своему персонажу, переживал за него. Мы не ставили целью сформировать некий придуманный характер, мы хотели перенести на экран и максимально подробно зафиксировать живого человека, нашего актера с его манерой движений, речи, с его пластикой в предлагаемых обстоятельствах – для этого и ставились определенные пластические задачи. Вместе с тем некоторых персонажей фильма играют профессиональные актеры: Данил Тябин, Артем Лещик, Михаил Бутурлов, Филипп Дьячков. Мы очень ответственно подходили к выбору актеров второго плана, был масштабный кастинг – для массовых сцен мы искали людей в военных училищах, например, в Нахимовском, на заводах, на улице. Раздавали специальные визитки, когда видели походящий типаж, и те, кому было интересно, приходили на кастинг.
— Тема грядущей Революции у вас звучит как бы между строк – не было мысли усилить эту идею?
— Мне кажется, не надо педалировать специально, иначе какие-то уж слишком жирные мазки получатся. Особенность драматургии фильма в том, что человек, который его смотрит, знает, что этих людей ждет в будущем. Поэтому у нас в конце, можно сказать, стоит не точка, а многоточие – все и так все понимают. И то, как показана тема Революции в фильме, можно сравнить с грозовыми тучами, которые собираются – еще не грянуло, но скоро это произойдет.
Кадр из фильма «Мальчик русский»
© Lenfilm Studio
— Какое участие Александр Сокуров, будучи мастером курса и вашим учителем, принимал в создании «Мальчика русского»?
— Всему, что я знаю, научил меня Сокуров. И так, как сценарий я писал, еще будучи его студентом, то, конечно, я советовался с ним, показывал ему какие-то первые варианты работы. Без его участия и поддержки фильма бы просто не было, это очевидно. Он умеет и задать нужный настрой, и вселить уверенность – ведь он мог мне посоветовать, узнав, что я беру такую тему, выбрать что-нибудь попроще. Но он сказал, чтобы я продолжал писать. И на съемочную площадку он часто приезжал – очень помогало само ощущение того, что можно было подойти к нему за советом.
— Фильмы Кантемира Балагова, Киры Коваленко, Владимира Битокова вышли раньше, и каждый из них так или иначе отметился на различных мировых и российских фестивалях. Что для вас значит участие в программе Берлинале? Не мешало и не мешает ли то, что ваши однокурсники высоко подняли планку и от учеников Сокурова теперь ждут многого?
— Я об этом никогда не думал, мне это не мешало, не тормозило – у нас у каждого свой путь. Более того, идеи, которые мы в итоге реализовали в своих дебютных фильмах, рождались параллельно. С Володей Битоковым мы примерно в одно время снимали и монтировали, и тогда еще не было известно, как сложатся судьбы наших картин. Так что никакого давления не было. А если мы говорим о персональном пути каждого из нас, то тут важна возможность реализовать новые замыслы – и, конечно, участие в крупном фестивале для дебютанта имеет большое значение.
Источник: